Интервью с 15-летним командиром ополчения. Сын донецкого полка.

Ополченцев из донецкой бригады «Восток» обучает 15-летний школьник Андрей с позывным «Ройс».

Мы долго думали, что привезти ему в подарок. Ну не бутылку же водки и не блок сигарет! В итоге сошлись на пакете сладостей и лакомстве нашего детства — сушеных бананах.
Сначала мы не поняли, что это «сын полка». Подумали — просто невысокий солдат. Стройный, подтянутый, камуфляжная футболка, брюки от «горки», форменная кепка, автомат Калашникова за спиной… Солидно беседует с мужиками, видавшими, наверное, и Афган, и Карабах…

А мужики все наше интервью слушали Андрея затаив дыхание. Лишь иногда небритый громила, стоявший рядом, чуть слышно ронял: «Ну, красавчик, как говорит ровно!»

Андрей действительно говорил ровно, то есть не по годам рассудительно. И не стеснялся зрителей: он привык учить военному делу ополченцев, которые ему годятся в отцы и деды. Школьник, 3 месяца назад окончивший 9-й класс. Сдал экзамены и отправился не к бабушке в деревню, а на войну.

«ДОЛГО УГОВАРИВАЛ МАТЬ…»

— Когда она для тебя началась?
— Ну точно не с майдана, — садится паренек за стол в беседке, отстегивает приклад автомата и ставит его рядом с собой. — Я вообще сначала майдан воспринял положительно. Казалось, что народ восстал против коррумпированной власти. Что придут новые, серьезные люди, которые будут думать о благосостоянии народа, а не о собственном кошельке. А к власти в итоге пришли нацисты. Когда бомбы стали рваться у нас в Моспине, под Донецком, когда была уничтожена моя школа, я понял, что это война.

— Сразу решил взять в руки оружие?
— Нет. Сначала отец записался в ополчение. Он много лет работал милиционером и решил вступить в батальон «Восток». Я пришел позже.
— Как мать-то отпустила?
— Долго уговаривали ее вместе с отцом. Согласилась, когда поняла, что на передовую меня не пустят.

В мирной и уже такой далекой жизни Андрей занимался в военно-патриотическом кружке. И освоиться в мужском, военном коллективе ему не составило труда. Более того, «Ройс» (его позывной) быстро вырос до командира учебной роты. И пока дети киевского олигархата, развязавшего войну, гоняли на спорткарах по Лазурному Берегу, Андрей обучал седоусых новобранцев.

— Поначалу, конечно, неловко было. Приходят взрослые мужики, многие в армии служили, — улыбается Андрей, поглядывая на бывших учеников. — Но если я обладаю определенными знаниями, почему не передать их людям? Меня самого учил настоящий профессионал, с большим боевым опытом, позывной «Чика». И люди видят, что я по делу объясняю. Сам был удивлен: никто не отнесся ко мне, как к ребенку.

«Я ПРЕПОДАЮ ПРОСТЕЙШУЮ ТЕОРИЮ»

— А что скажешь об отношении донбассовцев?

— Ополченцев поддерживает процентов 80 населения. Не все. Есть и те, кто нас ненавидит, — сидят в подвалах, смотрят украинское телевидение, пишут в интернете. Так, пожалуйста, если они так хотят думать — пусть. У нас за инакомыслие не сажают. Не убивают и не мучают.

— А тебе на уроках истории навязывали Бандеру и Шухевича как героев?

— До нас такая украинизация дошла не так явно, — чуть ли не обижается «Ройс». — Мы же особый регион — Донбасс. А вот знакомые из Николаева, например, совсем другие. Сейчас они целиком на стороне Киева. Считают, что Россия всегда желала зла Украине и сейчас пошла на нее войной. С ними по телефону говорить уже невозможно, от них такой злобой и ненавистью тянет… Они уверены, что здесь мирных не осталось, только террористы по лесам шарятся и их бравая армия отлавливает. Но вы же видите, что это не так.

— Готовишь своих рекрутов к партизанской войне?

— Нет, я преподаю простейшую теорию. Объясняю устройство автомата. Многие берут его в руки впервые. Общие тактические вещи отрабатываем. Передвижение в группе, стойки для стрельбы. Это полезнее и нужнее армейских кроссов.

Андрей берет в руки автомат и, как заправский спецназовец, начинает передвигаться по спортивной площадке. Мягко, бесшумно…
— Отучаем от обычной армейской стойки с расставленными локтями, — демонстрирует Андрей отточенные движения. — Видите, я подобрался, площадь поражения стала меньше. Это важно, это война, а не стрельбище…

В какой-то момент один из наших корреспондентов, снимавший мастер-класс, оказался на «линии огня». «Ройс» резко опускает ствол в землю и тут же поднимает его, когда пространство перед ним расчищается.

Профессиональное движение. На уровне инстинкта. Достигается упорными тренировками.

«НАМ НЕКУДА ОТСТУПАТЬ»

— В боевых действиях приходилось участвовать?

— Поначалу мы с отцом возили продукты на позиции, там частенько обстреливали. Но когда об этом узнал «Скиф» (Александр Ходаковский, командир бригады «Восток»), он строго-настрого запретил мне любые выезды, связанные с передовой.

Мы долго ждали «сына полка» у ворот части, разглядывали бруствер из мешков с песком — все посечены осколками, видать, прилетают сюда «минометки» с завидной регулярностью. И язык не поворачивается сказать, что здесь тыл. Нет тыла на этой войне — город простреливается насквозь. Нет и воздержавшихся от войны — ты либо воин, либо мишень. Выбирай по уму и характеру, что тебе нравится больше.

Андрей свой выбор сделал.

— А хотел бы повоевать? — задаем вопрос мальчишке. Десять из десяти его сверстников в далеких мирных городах молодецки ответили бы: конечно! Но 15-летний мужчина пристально смотрит нам в глаза и чеканит:

— Здесь никто не хочет воевать! Но если возникнет необходимость, я готов пойти на передовую.

— Ты смелый человек?

— Скорее да. Когда смелость подкреплена уверенностью в своей правоте, места для трусости не остается.

— Что чувствуешь по отношению к украинским военным?

— К солдатам? — Андрей задумывается. — Жалость. Они в
большинстве не хотят воевать. Но их гонят на пули нацисты, «Правый сектор», нацгвардия. Там много отребья, наемников.

— А за что воюешь ты?

— Понимаете, у них страна еще большая, им есть куда драпать. А нам некуда отступать. Мы воюем за свои семьи, за свои дома, школы… Это же звучит — «воевать за свой дом». А вот «воевать за деньги», как их наемники, совсем не звучит, правда?

«НА ВОЙНЕ КАК НА ВОЙНЕ»

Иногда хочется ущипнуть себя: не во сне ли мы разговариваем? 15-летний пацан на каникулах. Ему гонять в футбол с друзьями, гулять с девчонками, помогать отцу в огороде… Вместо этого ежедневная канонада, казарма и увольнительная — один день в неделю. Повидать маму.

— Каким видишь будущее Новороссии? Какой хочешь победы?

— Я вижу маленькое, уютное и независимое государство. Справедливое и крепко-крепко связанное с Россией.

— А тебя что с ней связывает?

Снова смотрит на нас удивленно, слишком очевидный вопрос.

— У меня бабушка русская, из России на Донбасс переехала… Да почти вся родня в России живет!

— Кто-то из твоих воевал в Великую Отечественную?

— Прадедушка. Хотя ему всего 11 лет было. Он помогал солдатам. Но про войну не любил рассказывать. Спросишь, а он в ответ одно: «На войне как на войне». Но я знаю, что очень страшно ему там было. Отец рассказывал.

— Что думаешь делать после войны?

— После победы, — строго поправляет нас Андрей. — В октябре придется пойти в школу. Потом вернусь в армию. Мечтаю поступить в российское военное училище.

. Мы тепло прощаемся. Андрей забирает пакет, заглянув внутрь на секунду. И вдруг в глазах у него проскальзывает что-то новое. Детское.

— Думали, пузырь тебе принести, но открыт был только кондитерский отдел, — мы пытаемся все-таки развеселить пацана.

— А я не пью, — серьезно, на автомате отвечает Андрей. — В ополчении сухой закон.
Он заглянул в пакет еще раз. И вдруг звонко, по-мальчишески рассмеялся.

Фотогалерея: