Мужчины не плачут — они огорчаются

Болезненным было только первое ранение в ногу. Хотелось перевязать рану, но сумел только вколоть обезболивающее. Все остальные попадания свинца в себя лишь констатировал, но потом сбился со счета. Голова соображала четко. Приказывал себе не терять сознания...

Зимой 2009 года Вячеслав вместе с коллегами находился в Ингушетии. Поначалу было относительно тихо и даже немного скучно, служебных заданий мало. Впрочем, никто не роптал — знали, что скучать долго не придется, бандподполье в то время заметно активизировалось. И точно, 12 февраля поступил приказ о штурме одного из частных домов, где в подвале находился действующий цех по изготовлению СВУ — самодельных взрывчатых устройств, в том числе и так называемых «поясов шахида». Предполагалось, что в этом доме скрывается и один из лидеров боевиков, главарь Малгобекской бандгруппы Мустафа.

«У меня еще накануне «чуйка» сработала, что готовится что-то серьезное, — вспоминает Воробьев. — Подготовка была нешуточная — по вооружению, по бронетехнике. Так бывает накануне важной операции. Но волнения не было, не впервой ведь».

Операция оказалась более сложной, чем предполагал Воробьев, да и командование тоже. Вначале все развивалось по отработанному плану — ОМОН скрытно выдвинулся в частный сектор на окраине Назрани и окружил дом с боевиками. Пока не прозвучало ни единого выстрела, но бандиты, похоже, что-то заподозрили или получили условный сигнал от своих осведомителей, что в районе находятся силы полиции. Вперед пошла группа захвата в составе которой был и старший сержант Воробьев. У него была, пожалуй, самая ответственная задача — перебраться через высокий забор и открыть железную калитку, чтобы пропустить во двор товарищей.

«На Кавказе во всех домах высокий наружный забор из камня или кирпича, а выходящая на улицу стена дома без окон, — рассказывает Вячеслав. — По сути это такая небольшая крепость, которую трудно взять штурмом, если не пробраться внутрь. Если начнется стрельба, то перебраться внутрь без потерь невозможно».

Слава при помощи товарищей перебрался через высокий забор и спрыгнул вниз. Мгновенно оценил обстановку, заметил и стену пристройки внутри, которая впоследствии и спасет ему жизнь. Заметил он и боевиков, которые уже изготовились к отражению штурма. Он открыл огонь первым — предупредил товарищей, что их уже ждут и нужно менять план атаки, чтобы избежать ненужных потерь. По сути — вызвал огонь боевиков на себя. Стали стрелять и по Вячеславу — он был сразу ранен, но смог добежать до спасительной стены и уже оттуда вел огонь по боевикам, не давая им рассредоточиться и занять оборону.

«В экстремальных ситуациях самое правильное решение — это то, что принято сразу, — говорит Воробьев. — Если стрелять, то стрелять, если бежать, то бежать. Если начнешь думать, рассуждать, это ничем хорошим не кончится. Тогда я сработал на чистом автоматизме — так, как учили, как сердце подсказало».

Боевики открыли ураганный огонь. Подключился снайпер, который с чердака дома методично расстреливал омоновца практически в упор. Пули раз за разом вонзались в его тело. Уже потом, после боя, в нем насчитали 16 (!) пулевых ранений. Но Слава не терял сознания и продолжал поддерживать радиосвязь с командиром группы, докладывал о происходящем и о перемещении боевиков. Самому стрелять становилось все труднее и сержант уже мог только вжиматься в хлипкое укрытие.

«Болезненным было только первое ранение в ногу, — вспоминает Слава. — Хотелось перевязать рану, но сумел только вколоть обезболивающее. Все остальные попадания свинца в себя лишь констатировал, но потом сбился со счета. Голова соображала четко. Приказывал себе не терять сознания, знал, что товарищи вот-вот ворвутся в дом».

Командование, оценив передаваемую Воробьевым информацию, приняло решение пробить ворота БТРом и под его прикрытием ворваться во двор. Когда бронемашина буквально вынесла часть стены вместе с воротами, прогремел страшной силы взрыв. Боевики, не желая сдаваться, привели в действие адскую машину. Взрывной волной разворотило стены, а Вячеслава полностью засыпало обломками кирпичей. Позже в подвале дома обнаружили склад оружия и боеприпасов мощностью более тонны в тротиловом эквиваленте, которого хватило бы на сотни терактов. Нашли и тело пресловутого Мустафы, с уничтожением которого активность бандитов в регионе заметно снизилась.

Откопали и Славу, только через сорок минут — едва живого, истекающего кровью. Казалось, что все ранения были смертельными. Началась борьба медиков за его жизнь. Как вспоминает начальник отдела реанимации и интенсивной терапии Главного клинического госпиталя МВД России Лариса Токарева: «Он был в крайне тяжелом состоянии. Очень длительное время находился в нашем отделении реанимации, получал комплексную интенсивную терапию. И в этом смысле это определенное чудо свершилось». В Московском госпитале он провел целый год.

«Когда пришел в сознание, увидел девушку-медсестру, которая склонилась, чтобы поменять капельницу, — вспоминает Вячеслав. — Она на меня посмотрела и говорит: «Что же ты плачешь? Все страшное позади». Я ей ответил словами первого командира нашего ОМОНа Солорова (Юрий Солоров ныне директор музея УМВД России по Белгородской области — прим. «Ленты.ру»): «Мужчины не плачут — они огорчаются!». А на глазах у меня были капли пота от высокой температуры».

30 марта 2009 года президент России подписал указ о присвоении старшему сержанту милиции Вячеславу Воробьёву звания Героя Российской Федерации — за героизм, личное мужество, самоотверженность и отвагу. 7 мая ему в палате Главного клинического госпиталя МВД «Золотую Звезду» вручил министр внутренних дел.

«Я еще слабым очень был, сознание было полузатуманенным, плохо понимал, что происходит, — вспоминает Вячеслав. — Когда Звезду повесили на больничную пижаму, спросил у министра, почему остальных не награждают — в палате были ребята с серьезными ранениями. Меня успокоили, сказали, что их уже наградили орденами и медалями».

Фотогалерея: