ДРЕЗДЕН, 1989. ВЛАДИМИР ПУТИН: «НЕ ПЫТАЙТЕСЬ ПРОНИКНУТЬ НА ЭТУ ТЕРРИТОРИЮ СИЛОЙ. МОИ ТОВАРИЩИ ВООРУЖЕНЫ, И У НИХ ЕСТЬ ПРАВО ПРИМЕНЯТЬ ОРУЖИЕ»

Дрезден, 5 декабря 1989, с момента падения берлинской стены прошло всего несколько недель. Толпа штурмует штаб-квартиру «Штази» в Дрездене, и спецслужба Восточной Германии внезапно кажется беспомощной. И тут демонстранты решают перейти дорогу и направляется к штаб-квартире КГБ.
«Охрана сразу же побежала от ворот внутрь здания», – вспоминает находившийся в той части толпы Зигфрид Даннат. Вскоре после этого навстречу демонстрантам вышел офицер. По словам Данната, он был «довольно невысок и взволнован».
«Он обратился к нашей группе: «Не пытайтесь проникнуть на эту территорию силой. Мои товарищи вооружены, и у них есть право применять оружие в случае крайней необходимости», - вспоминает Даннат.
Его слова заставили активистов отступить.
Однако сотрудник КГБ понимал, насколько опасной остается ситуация. Позднее он рассказывал, как звонил за помощью в стоявшую поблизости танковую часть советских войск.
Полученный ответ его потряс.
«Ничего не можем сделать без распоряжения из Москвы, - прозвучало на другом конце провода. – А Москва молчит».
Фразу «Москва молчит» этот человек запомнил на всю оставшуюся жизнь. В 1989 году по нему ударила смена режима.
Теперь он сам стал "Москвой". Имя этого человека – Владимир Владимирович Путин.
Сам он так описывал события во время падения Стены:
«Люди собрались и вокруг нашего здания. Ладно, немцы разгромили свое управление МГБ. Это их внутреннее дело. Но мы-то уже не их внутреннее дело. Угроза была серьезная. А у нас там документы. Никто не шелохнулся, чтобы нас защитить. Мы были готовы сделать это сами, в рамках договоренностей между нашими ведомствами и государствами. И свою готовность нам пришлось продемонстрировать. Это произвело необходимое впечатление. На некоторое время.
– У вас была охрана?
– Да, несколько человек.
– Вы не пробовали выйти и поговорить с людьми?
– Через некоторое время, когда толпа снова осмелела, я вышел к людям и спросил, чего они хотят. Я им объяснил, что здесь советская военная организация. А из толпы спрашивают: «Что же у вас тогда машины с немецкими номерами во дворе стоят? Чем вы здесь вообще занимаетесь?» Мол, мы-то знаем. Я сказал, что нам по договору разрешено использовать немецкие номера. «А вы–то кто такой? Слишком хорошо говорите по-немецки», – закричали они. Я ответил, что переводчик.
Люди были настроены агрессивно. Я позвонил в нашу группу войск и объяснил ситуацию. А мне говорят: «Ничего не можем сделать без распоряжения из Москвы. А Москва молчит». Потом, через несколько часов, наши военные все же приехали. И толпа разошлась. Но вот это «Москва молчит»… У меня тогда возникло ощущение, что страны больше нет. Стало ясно, что Союз болен. И это смертельная, неизлечимая болезнь под названием паралич. Паралич власти».
«Я думаю, это ключ к пониманию Путина, – говорит автор немецкой биографии российского президента Борис Райтшустер. – Без опыта работы в Восточной Германии у нас был бы другой Путин и другая Россия».
И этого человека митингами не запугать. Теми более – бутафорскими.

Фотогалерея: