«ЕГОРЫЧ». ГОРИТ ЗВЕЗДА НАД ГОРОДОМ КАБУЛОМ. Памяти капитана «Альфы» Геннадия Зудина
Автор: Павел Евдокимов

Работая в одном небольшом боевом коллективе, капитаны Дмитрий Волков и Геннадий Зудин не были приятелями. Сказывалась разница в возрасте. Зато в Афгане коллеги запомнили их вместе, включая последние минуты перед броском к Тадж-Беку.
Вечер 27 декабря 1979 года. Кабул. Перед посадкой в БМП Волков и Зудин подошли к замполиту Валерию Емышеву, попросили дать закурить. Тот нашел в сумке «Дымок» — Зудин предпочитал папиросы именно этой марки, а у Емышева как раз завалялась пачка. Геннадий Егорович обрадовался, сказал, что теперь ему надолго хватит…
Ветеран первого набора Группы «А» полковник Евгений Чудеснов до сих пор переживает горечь от случившегося:
— Конечно, о Геннадии Егоровиче можно много говорить — о том, что он не должен был оказаться в Афганистане. Ему тогда было сорок два года — старый, мол. Хотя в нем было достаточно силы и энергии, и летел он, чтобы обеспечивать вооружение и специальное оборудование группы, наши кейсы с «инструментами». И все равно оказался в гуще событий, на острие атаки.
Первым в Кабуле погиб Волков, вторым — Зудин. И в такой же последовательности в 2016 году, в Москве, были торжественно открыты мемориальные доски в школах, которые они когда-то окончили…

ОДИН ИЗ ПЕРВЫХ
Капитан Зудин среди кабульской группы являлся одним из «дедов». Старше всех был Чемпион СССР по боксу 1954 года и участник Олимпийских игр Глеб Борисович Толстиков, почти «полтинник»! Оба не должны были лететь в Афганистан, но настояли на своем, уговорили заместителя командира Группы «А» Роберта Петровича Ивона, занимавшегося комплектацией нештатного отряда «Гром».
Родился Геннадий Егорович 26 июня 1937 года Москве. После окончания школы №509 (ныне является структурным подразделением школы №2129 имени Героя Советского Союза Петра Романова), работал шофером автобазы №33 треста «Мосавтожелдор».
Отслужив срочную службу, Зудин демобилизовался младшим сержантом. В органы госбезопасности пришел в мае 1965-го. Летом 1968 года участвовал в событиях, связанных с вводом войск Варшавского договора в Чехословакию, где прозападными силами был устроен тогдашний «ЕвроМайдан».
В 1974-м Зудин окончил Высшую школу КГБ СССР имени Ф. Э. Дзержинского. В сентябре того же года был зачислен в первый состав Группы «А» Седьмого управления КГБ.
Костяк подразделения составляли офицеры среднего звена «семерки». Было образовано четыре смены по семь человек, которые возглавили А. С. Афанасьев, Д. А. Леденёв, С. А. Голов и Ю. А. Изотов.
Геннадий Егорович, как и все, работал в режиме сутки через трое. Принцип был такой: одна смена на дежурстве, другая после дежурства, третья — выходная, четвертая — в учебном процессе. Как шутили, «смена без права на выпивку». Учебная смена усиливала ту, что находилась на дежурстве, также ее сотрудники вызывались в первую очередь при объявлении боевой тревоги.
Для жителей Советского Союза подразделения не существовало… до января 1991 года. О характере своей деятельности нельзя было говорить даже самым близким людям, — и Зудин молчал, не разрешал жене, Нине Васильевне, бывать на работе. Да и кто бы позволил!
Став сотрудником Группы, Зудин работал оперативным водителем. Однако это не освобождало его от необходимости осваивать все премудрости «боевика» наравне со всеми. Да и «все» — это тридцать человек во главе с Героем Советского Союза Виталием Бубениным. О том, что из небольшого коллектива, созданного «под» Олимпиаду-80, вырастет мощное управление, никто, конечно, и подумать не мог.
В подразделении особенно обращали внимание на физическую и специальную подготовку. До автоматизма отрабатывали способы нейтрализации террористов в захваченном самолете, железнодорожном вагоне, автобусе, квартире…
«Альфовцы» изучали различные типы самолетов, расположение дверей и люков, порядок смены экипажей, выгрузки багажа и заправки авиалайнеров топливом, запоминали многие вроде бы мелкие, но необходимые в непредвиденных ситуациях детали… Учились поражать цели с первого выстрела, первой же очередью, — днем и ночью, на ходу, на звук, по вспышкам, на предельной дальности.
Прыгали с парашютом, проходили «обкатку» на бронетанковой технике, осваивали программу боевых пловцов. Научились управлять автомобилями любых типов, могли вести огонь из танков, БМП, БТР, поддерживали радиообмен на штатных средствах связи. Параллельно изучали средства психологического воздействия, метательные устройства, осваивали оптические и ночные прицелы.
Поначалу было только серийное оружие: «Макаров», автоматы Калашникова разных модификаций, снайперская винтовка Драгунова, крупнокалиберный пулемет Владимирова-Токарева. Позднее появилась американская винтовка М-16, а для ближнего боя автомат «Скорпион».
Для экстренного вскрытия дверей, люков, замков разрабатывали комплекты накладных зарядов, мощные резаки бесшумного действия. С помощью высокочувствительных технических устройств учились проникать в закрытые помещения, отрабатывали тактику применения специального средства «Роллиглис», взрывных устройств направленного действия «Ключ», гранат светошумового действия…
Особенно гордились собственной разработкой «тревожного дипломата» (идея и воплощение Александра Молокова). В нем умещалось все самое необходимое — от зубной щетки до «Калаша».
Борцовский зал имел двойное назначение: днем — для занятий самбо, а вечером на маты стелили простыни, и он превращался в спальню. Условия — спартанские! Так начиналась легендарная «Альфа».

С ЧИСТОГО ЛИСТА
Чтобы понять высокую себестоимость того мирного периода «Альфы», в котором довелось служить капитану Зудину и его товарищам, нужно четко понимать: от того, что закладывалось в 1970-х, зависело, в итоге, будущее подразделения. Не будь штурма дворца Амина, и Группу бы, вероятно, расформировали после Московской Олимпиады. Или: случись непоправимое в Кабуле, и подразделение, как не выполнившее задачу, приказало бы долго жить.
Вот почему за «рутинным» периодом, далеким от картинной героики, скрывается твердая рука командиров и высочайшая самоотдача сотрудников, тех, кто с весны 1979 года стал «осваивать» охваченный войной Афганистан.
А пока что шли рабочие будни, и, отправляясь на работу, «водитель» Зудин в разговорах с родными четко следовал своей «легенде». Точнее, старался как можно меньше говорить о «шоферских» делах.
Все, чем занимались сотрудники Группы, было несвойственно для КГБ (за исключением Погранвойск). Для подготовки использовались не только возможности учебного отдела Седьмого управления, но и учебные базы других подразделений Комитета. В Бабушкинском пограничном училище изучали бронетанковую технику. Практические занятия решено было проводить на базе в Ярославской области.
— С помощью Виталия Дмитриевича Бубенина мы воспользовались Полевым учебным центром под Ярославлем, — рассказывает кавалер ордена Ленина полковник Сергей Голов. — ПУЦ был расположен вдали от мегаполисов, вокруг расстилалась почти дикая природа среднерусской полосы. В зимнее время мы стали проводить тут тренировки по стрельбе из всех видов оружия, вплоть до гранатометов. Здесь же нам разрешалось водить бронетранспортер. Среди нас были и водители-асы. Огромный, добродушный, настоящий русский богатырь Алексей Баев, Гена Зудин, Сергей Коптев…
В ПУЦ мы часто выезжали на стрельбы. Офицер-пограничник, который вел занятия, частенько говорил с легкой завистью: «Вам столько патронов на день дают, сколько мы за год не видим».
Да, элитное подразделение… Кто-то, услышав подобное словосочетание, почувствует запах денег. И — ошибется. Сотрудник «Альфы» получал заработную плату лишь на двадцать рублей больше, чем офицеры в Пятом управлении КГБ, занимавшиеся политическим сыском, — отмечает Сергей Александрович.
Об атмосфере того времени рассказал полковник Емышев в очерке «Записки настоящего чекиста». Первую часть его воспоминаний «Спецназ России» успел опубликовать еще при жизни ветерана…
«Сборы оставили свой след не только разбитыми щитами, но и просеками в лесу, расширенной дамбой водоема, осушенными болотцами, — вспоминал Валерий Петрович. — Дело в том, что у танка заедало правую кулису. Поэтому и появилась «просека Дмитрия Ледёнева» и «дамба Валерия Емышева».
Традиционно сборы заканчивались праздничной ухой и «рюмкой чая» (спиртное для конспирации переливалось в чайники).
Поляна (праздничный стол) накрывалась на лоне природы перед днем отъезда. Единственным истинным рыбаком, уже позднее, стал Сергей Гончаров, он признавал только удочку. Поэтому, с разрешения местных властей, браконьерским способом, в небольших, но глубоких речках ловили рыбу — от пескаря до щуки, из которых варилась наваристая и очень вкусная уха. «Чай» покупался вскладчину.
Мероприятие заканчивалось пением русских народных и патриотических песен. Солистом был Гена Зудин, начинавший с коронной песни «Гвоздики алые». Солистом русских народных песен выступал Володя Федосеев. Его репертуар начинался с «Ой, мороз, мороз, не морозь меня…»
Рано утром — подъем, погрузка и отъезд в Москву. До Ростова из-за плохой дороги добирались на БТРе. Получалось своеобразное продолжение практической подготовки. Традиционная остановка у ботика Петра I на Плещеевом озере…»

В НАЧАЛЕ СЛАВНЫХ ДЕЛ
Завершающим этапом формирования Группы «А» стало, по канонам того времени, создание партийной организации. По количеству коммунистов, согласно Уставу КПСС, подразделение имело право только на партгруппу. Поскольку таковая формировалась в отдельной структуре, да еще закрытой, ей было предоставлено право «первички».
Первое партбюро «Альфы» было избрано в количестве пяти человек. В него вошли Герой Советского Союза Виталий Бубенин, Николай Берлев, Валерий Емышев, Геннадий Зудин (секретарь) и Павел Климов. За исключением Бубенина, который вернется в Погранвойска КГБ СССР, все они примут участие в штурме дворца Амина.
…Как уже говорилось, поначалу сотрудников Группы «А» разместили в спортзале на матах. Здесь тренировались, здесь же и отдыхали. Для отдыха поставили раскладушки.
Позднее маты пришлось убрать: слишком много от них было пыли. С трудом, но удалось пробить у руководства простыни, чтобы люди отдыхали на своем белье. Вроде бы мелочь — постельное белье, но получая полноценный отдых, офицеры смогли, если говорить казенным языком, значительно увеличить коэффициент отдачи на тренировках.
Занятия, сколь бы интенсивными они ни были, не могут заменить собою жизнь. И она шла, эта самая жизнь, даже когда «альфовцы» оказывались в замкнутом пространстве спортивного зала. А происходило это потому, что партийные съезды и «ответственные мероприятия» не были редкостью. В такие периоды «альфовцы» находились на казарменном положении — до сорока пяти суток могли безвыходно сидеть в одном помещении. Сохраняя боевую готовность, они должны были в постоянном напряжении ожидать своего часа.
— На помощь, как всегда, приходила шутка, — продолжает рассказ полковник Голов. — Шутили по-разному. Подобно детям, подворачивали ножки раскладушки. Человек ложится — падает. Иногда разбирали пружины на кровати. Все это — ради смеха. А смех расслабляет, снимает накопившееся напряжение.
Усиленно боролись с недостатками друг друга. Были среди нас заядлые «храпуны», такие, как Алексей Баев, Гена Зудин и Саша Коптев. Им разрешали ложиться спать только после того, как все заснут.
Но одной шуткой сыт не будешь. На подобных сборах людей надо было кормить. Несколько человек надевали дежурную форму и выезжали на ближайшую фабрику-кухню за обедом.
Случалось, любопытная раздавальщица спрашивала: «Пятнадцатисуточникам набираете?» (Тогда за мелкие правонарушения многих частенько «закрывали» в отделении милиции). Чтобы не ввязываться в дебаты, отвечали: «Да». — «Ой, еще черпачок дам, может быть, там мой находится!» — восклицала сердобольная женщина.
Или такая история. «Однажды в термос для первого блюда забыли вставить внутреннюю колбу, и борщ был налит в чехол термоса, который еще не освободили от смазки, — рассказывал на страницах «Спецназа России» Валерий Емышев. — Геннадий Зудин торопился на смену поста и пообедал в неурочное время; при этом он нахваливал борщ, который, по его мнению, был «очень наваристый».
Как-то во время тренировки у Зудина заболел бок. Осмотрев его, Сергей Голов, имевший медицинское образование, поставил предварительный диагноз — аппендицит. Геннадия Егоровича отправили в больницу, сделали операцию.
По причине его длительного отсутствия секретарем партбюро Группы «А» стал Валерий Емышев.
— Гена Зудин был у нас оперативным водителем, он возил Группу на тренировки, на оперативные задания, — рассказывает полковник Голов. — Однажды возвращаемся мы с прыжков из Тулы, а навстречу нам — автомобиль с прицепом, за рулем — нетрезвый водитель. В результате лобового удара разбилось стекло, зеркало заднего вида, а виновник происшествия, не останавливаясь, поехал дальше. Разумеется, сопровождающая машина догнала его.
Выяснилось, что водитель был лишен водительских прав… А вот Гене пришлось нелегко — дело-то зимой было. Хорошенько укутали мы его, надели на него очки, и вез он нас, фактически, на открытом воздухе. Человек, по сути, героический поступок совершил, а на базе над ним еще и подшучивали. Впрочем, он не обижался.
Встанет он попить чайку, включит чайник в розетку и уйдет, чтобы другим не мешать спать. А кто-нибудь переключит шнур в радиорозетку — и к себе на место, потихоньку. Подойдет Гена, посмотрит — не кипит чайник. Один раз подошел, другой… Что такое? А виновник, знай себе, посмеивается. Наконец не выдержал: «Смотри внимательнее, в радиорозетку у тебя чайник включен!» Вот так шутили, — улыбается Сергей Александрович.
В «Альфе» Зудин, как уже говорилось, был одним из возрастных, его и звали уважительно — «Егорыч».
«За время службы в подразделении, — значится в биографии капитана Зудина, — Геннадий Егорович проявил себя добросовестным, трудолюбивым и исполнительным офицером. Он участвовал во многих чекистских мероприятиях и специальных операциях, проявив при этом высокие профессиональные качества и смекалку».
Несмотря на «солидный» для бойца спецназа возраст, на исходе декабря 1979 года Геннадий Зудин находился не в предновогодней Москве, а на окраине Кабула в составе «Грома».
Группа «А» стала последним доводом Председателя КГБ Ю. В. Андропова, который понимал всю степень риска того, что намечалось в Кабуле. В рамках операции «Шторм-333» ей предстояло вместе с отрядом «Зенит» и 154-ым ооСпН («мусульманским» батальоном) ГРУ захватить резиденцию кровавого афганского диктатора Х. Амина. Того, что устроил тотальный террор и окончательно погрузил Афган в состояние гражданской войны.
Провал операции — смерти подобно! Останься Амин в живых, сумей он сорганизовать верные ему силы, и последствия имели бы для Советского Союза катастрофические последствия.
Вспоминает подполковник Сергей Кувылин:
— Декабрьским вечером нас неожиданно вызвали на базу. Заместитель командира Роберт Ивон собрал всех в ленинской комнате и объявил о решении направить Группу «А» для выполнения секретного задания: «Вам придется стрелять по людям. И в вас тоже будут стрелять и могут убить. Если кто не желает принимать участия в операции или, может быть, «приболел», то волен отказаться». Больных не нашлось.
Подготовка к вылету заняла всю ночь. Геннадий Егорович, как «главный технарь», отвечавший за вооружение, составил соответствующие списки, а Виктор Фёдорович Карпухин привез на всех униформу песочного цвета из пограничного училища.

«ГВОЗДИКИ ПРЯНЫЕ, БАГРЯНО-АЛЫЕ»
Перед вылетом в Кабул Нина Васильевна Зудина смогла увидеть мужа еще раз. О том, как они познакомились и как свиделись в последний раз, она рассказала в апреле 2016 года перед открытием мемориальной доски мужу в школе №2129 имени Героя Советского Союза Петра Романова:
— Мне было двадцать два года, когда мы поженились. У моей подруги был день рождения. Она меня позвала к себе, но мне не хотелось идти. А для Геннадия Егоровича, как потом выяснилось, была другая Нина «предназначена». Пришла я, и он сразу влюбился, я — тоже. Он жил в Кожухово, а я в Измайлово. Когда мы познакомились, Геннадий еще не служил в Группе «А».
Окончание читать – тут:

Фотогалерея: