#дети_сироты_в_больнице

Иногда бывает совсем больно, когда выхожу из больницы, и единственная мысль в голове: "Я никогда сюда не вернусь. Ни за что".
Вот и сегодня у меня такой день. Подташнивает и не хочется больше ничего видеть. Кажется, что еще чуть-чуть, и я перестану что-либо чувствовать. Это называется «профессиональной деформацией», да?

Я в очередной раз влюбилась в ребенка. Его зовут Женя. Он учится во втором классе школы и мечтает увидеть живую черепашку. В его семье было все совсем сложно, и органы опеки приняли решение забрать Женю и еще двух его младших братьев из семьи. В мою больницу привезли его и самого младшего братика - Рому. Они лечатся, обследуются, и им собирают документы для перевода в детский дом. Все это занимает время, и мальчишки очень устали от постоянного нахождения в изоляции бокса. А еще неизвестность. Куда я дальше поеду? С кем? На сколько? Женька сегодня начал громить бокс, и окружающие всерьез испугались того, чтобы он себя не покалечил. И братика заодно.

Мне очень больно за то, что так недооценивается детское горе в нашем обществе. Что мать, которая потеряла ребенка – получит массу поддержки, понимания, теплых слов. Каждому рядом с ней будет понятно, что у нее горе. Огромное, бесконечное горе. Это очевидность. Но вот ребенок, только что потерявший не только маму, но и всю свою семью, друзей, родной дом… Этот ребенок не считается пострадавшим. В его глазах не видят горя. И Жене окружающие говорят, что: «ты плохо себя ведешь, так нельзя». А надо хорошо. Надо быть послушным мальчиком.
Мне кажется, что ребенку, потерявшему всю свою семью, не надо себя хорошо вести. Зато надо суметь пережить свою потерю и отчаяние. Но рамки больницы диктуют свои правила, здесь режим, да и куча опасных вещей вокруг – те же стеклянные стены боксов, которые при желании можно разбить стулом. Это опасно. И выходить в коридор – опасно, ибо инфекционное отделение. И на улицу нельзя – тоже ограничения инфекционного отделения. И получается, что вроде как спасают ребенка из плохой семьи, а в реальности его благополучие совсем не самоцель. Раз ребенок остается сразу же один. Ограничен в пространстве. Рядом нет заботливого взрослого. Нет даже ни одной знакомой вещи из дома.
И хорошо, что Женька уже взрослый и может передвигаться по палате, ведь дети помладше сидят запертые в кроватках. Не потому что с ними плохо обращаются, нет, а потому что такова система. Потому что детей много, а персонала больницы – мало, и у них, кроме отказников, еще множество других обязанностей. Потому что в центре внимания оказывается надлежащая работа системы, а не ребенок с его живыми чувствами и большой раной в душе.

Когда я пришла к Жене, то обнаружила забаррикадированную изнутри дверь его бокса. Двумя тумбочками. Тумбочки были для него очень тяжелые, и, увидев меня, он крикнул радостно: «А тебе зайти можно!!», и с огромным трудом их оттащил. Правда, как только я зашла, придвинул обратно.
Протестует. Находит способ повлиять на окружающий мир. «Раз я могу контролировать ситуацию, то значит я в безопасности», - подсмотренная мной в какой-то психологической книжке фраза очень хорошо себя демонстрирует на практике. Особенно ярко это выглядит, когда снаружи забаррикадированная дверь Жени заперта на щеколду. Чтобы он не выбегал в коридор. Ну то есть вы понимаете, да? Он не смог ее открыть, хотя очень хотел, и заставил мебелью изнутри. Мол это не вы меня заперли, а это я вас не хочу пускать. Мне кажется, что это гениально. Гениально с точки зрения того, чтобы сохранить себе здравый рассудок.
Женька все время жался поближе ко мне. Вроде взрослый парень уже и не привык ласкаться, а что делать, когда так хочется, чтобы тебя обняли?
Братик его вцепился в меня, повис на руках и прорыдал так часа два. Ничего не помогало. Бывает такое, что ребенок после долгого стресса наконец чувствует себя на руках – в безопасности – может наконец расслабиться – и позволить выйти всему скопившемуся напряжению. Главное при этом держать и не отпускать его, в какой-то момент успокоится и станет намного легче. Вот так я и провела несколько часов с орущим мелким на руках и в попытках уделить как можно больше внимания старшему, чтобы он почувствовал, что в гости пришли не только к братику, а еще и к нему. Что я на эти пару часов его взрослый.
Мы успели полепить из пластилина машинки, человечков, устроить битву этих человечков, поотрывать им руки-ноги в бою, начать собирать конструктор и быстро бросить это занятие, поиграть во все мои игрушки на телефоне, загрузить мультик из интернета, посадить телефон, расстроиться, но все же поцеловать меня в щечку на прощание.

Безумно больно от того, что наша система такая. И ее заложником оказываются и органы опеки, которые видят ситуацию в семье ребенка и хотят ему лучшего, и гос. учреждения, в которые попадают дети – их как построили десятки лет назад по единой схеме, так они и работают. И персонал больницы - у которого нет возможности делать для детей большее, чем лечить/кормить/переодевать. Да и мамы в соседних боксах тоже оказываются в заложниках системы – они видят детей через стекло, но зайти к ним нельзя по больничным правилам.
Вне системы оказывается только один человек в больнице – волонтер.
Волонтер может заходить ко всем деткам в больнице, в его обязанностях нет выполнения медицинских процедур, занятий с ребенком, он не воспитатель, не медсестра, не врач, он нечто совсем иное. Он может пройти к ребенку, находящимся в самом аду системы, и при этом оставаться открытым и сердечным человеком. Который может просто побыть с ним, дать ребенку немножко тепла, любви, заботы. И мне кажется, что вот это «немножко» может очень даже повлиять на всю жизнь.

Я вот, например, до сих пор помню, как меня не принимали в классе и высмеивали преподаватели всю начальную школу. И помню учительницу, которая села рядом со мной на перемене и просто спросила: «Как дела?», и стала рисовать мне животных. Просто так. Всю жизнь помню, а она наверняка нет.
Так же и наши встречи с детьми – микроскопические, если смотреть в масштабе всей жизни, но такие важные для ребенка. Потому что наконец-то он оказался важен. Не его здоровье или уроки, а он сам. Ведь вы пришли именно к нему. Это бесконечно ценно.
В соседнем боксе с мальчишками было еще двое ребят, которые всю мою смену проплакали. И по остальной больнице раскидано еще несколько детей. Из волонтеров в этот день была я одна, меня хватило только на Женьку с Ромой, и к остальным детям сегодня никто не пришел. Следующий волонтер будет только завтра.

Для меня, если честно, загадка, почему в тринадцатимиллионном городе, мы никак не можем набрать полную команду волонтеров для 10 учреждений, в которые ходим к детям. Я могу представить, что половина из этих 13 миллионов по уши занята и не имеет возможности выделить 4 часа в неделю для посещения детей, еще у трети просто нет такого желания. Хорошо. Но где оставшиеся 4 миллиона?))
В моей команде 20 человек. Нужно еще столько же, как минимум. Тогда, хотя бы, лично мне не будет так больно уходить со смены. Я буду знать, что к Жене с Ромкой вечером придет другой волонтер, и у Жени не будет необходимости баррикадировать дверь. И ко всем остальным ребятам тоже придут. В наших силах изменить ситуацию к лучшему, вот только это дело, которое получится сделать только всем сообща.

Если Вы хотите помочь детям-сиротам, оказавшимся в больницах и ДДИ, то присоединяйтесь к нашему проекту «волонтерский уход». Новый набор волонтеров будет как раз только что начался!!!

Т.к. детки в наших учреждениях бывают сложные, да и ситуации, в которые они попали, не простые, то перед посещением детей мы проводим обучение. Оно состоит из 4 семинаров, записаться на них можно здесь:
Волонтеры сейчас нужны во все учреждения, в которые мы ходим. Их список есть по ссылке.
За репост отдельная благодарность от меня!
БФ "Волонтеры в помощь детям-сиротам" ()

Пожалуйста, если вы готовы помогать, звоните или пишите 8-909-686-67-34
yana_123@ Яне Дворкиной ().


#ЗдороваяРусь #ЗР_ЧЕ #Волонтерство

Фотогалерея: