Борис Чухонцев, зубной техник из Москвы

Основал «Музей забытых людей и вещей» на месте завода «Мелодия» в Апрелевке:

«Я всегда любил вещи. Мне с детства нравилось собирать антиквариат. Все мы, конечно, коллекционировали марки, монеты, кто-то одежду, мебель, картины. Хобби с ранних лет переросло в смысл всей моей жизни. Я себя не считаю коллекционером. Нет… Мне просто жалко видеть, когда выкидывают и не хранят предметы старины и называют их барахлом, ведь они, как люди со своей судьбой, историей и тайнами. Мне всегда хотелось со многими поделиться богатством, которое у меня собралось за многие года. Я хочу, чтобы после меня что-то осталось полезное, нужное людям. Моя мечта, надеюсь, осуществится.

О музее

Название музея говорит само за себя. Здесь нет случайных вещей, случайных фотографий – все на своих местах и в нужном месте. Наше здание было построено примерно в 1910 году. Именно здесь немецкий бизнесмен Готлиб Моль открыл первую русскую фабрику по изготовлению массы для грампластинок и их прессовки. Позднее фабрика получила название Апрелевский завод грампластинок «Мелодия». Меня многие спрашивают: «Вы, наверно, местный житель и захотели только прославить родную землю, а ничего ценного здесь нет?» Нет…Я москвич, об Апрелевке только слышал, а о заводе, конечно, же знал. У каждого советского человека была пластинка из «Мелодии». Я горжусь, что именно в России, в маленьком поселке выпустили первую в мире пластинку, когда, например, Америка опоздала от нас аж на 40 лет! Я горжусь, что именно здесь, в годы войны, в огромных тиражах выпускались пластинки с песней «Вставай, страна огромная», а в остальных цехах производили авиабомбы. Я горжусь тем, что в советские годы завод «Мелодия» был самым крупным заводом грампластинок в мире, и здесь каждый день перерабатывали 50 тонн пластмассы и десять тонн бумаги. Меня расстраивает только то, что в одночасье все развалилось, обо всем забыли. Никому ничего не нужно.

О боли

В первый раз я приехал сюда в 2006 году, искал помещение для стоматологической поликлиники. Я зубной техник и мне хотелось открыть свое дело. Друзья подсказали место, приехал и в груди защемило сердце… Не буду говорить, что я был патриотом завода «Мелодия», что я следил за судьбой каждой грампластинки, но то, что увидел не поддается никакому сравнению. Завод был весь разбит, как поле бомбежки. В некоторых цехах ржавели станки, где-то даже валялись пластинки. Ни одной вывески «Мелодия», ни одного намека на первый в мире завод граммофонных пластинок. Это великая боль – мы не умеем ценить нашу историю. Люди стали безразличные, народ спивается и ничего не помнит.

О любви

Сейчас у меня около 700 вещей и больше 1000 пластинок. Граммофоны, патефоны, радиоприемники, квартирный громкоговоритель, старинные часы и даже первый телевизор КВН, название которого расшифровывалось, как «Купил-включил-не работает». Никуда не денешься от мраморного бюста Ленина – он у нас тоже есть. Многие плакаты, такие как «А ну-ка взяли!» и «Родина-мать зовет», нашел у знакомых. На рынках у стариков купил пионерские горны, бубны и собрание пластинок с выступлениями Сталина. А вдоль стен мы повесели старинные телефонные аппараты, один из которых Siemens — прародитель популярных современных мобильников. Самая дорогая пластинка – самая первая пластинка с записью цыганской песни «Бродяга». Когда я выкупил помещение для музея и начал здесь ремонт многие местные жители приходили и присматривались ко мне. Один из бывших сотрудников завода принес эту пластинку и подарил со словами: «Берегите ее, у меня глаза не видят пыли на пластинке, а это все, что у меня осталось». Здесь нечего сказать… Многие вещи у меня таким образом и появились. Кто-то ценит прошлое, кто-то быстрее пытается забыть, кто-то даже не интересуется.

В 2007 году, когда впервые открылись двери музея, наш проект был в числе победителей конкурса «Наше Подмосковье» и тогда губернатор назвал его храмом искусства. Мне очень хочется, чтобы в наш храм приходила молодежь не силком, а просто так. Хочу, чтобы ребята приходили и интересовались граммофонами, телевизорами. У нас есть старые действующие станки, я с удовольствием разрешу на них поработать, вот только никто не спрашивает и мало кто приходит. Мне не жалко денег, которые были вложены в ремонт помещения. Мне не жалко денег, которые были потрачены на выкуп ценных экспонатов у частных коллекционеров. Мне этого ничего не жалко! Я влюблен в прошлое, а за любовь нужно платить, и мне это известно. Музей – он для людей, хочется лишь, чтобы у меня появились последователи, и он стал кому-то нужным.»